Понятно, что ничего не понятно
В поисках ответа на вопрос: «Как же выглядели черевички?» − Н.В. Гоголь совсем нас запутал.
Гостю, который в первой части «Только чёрт и знает» вел с присутствующими в Студии загадочный нарратив от имени писателя, казалось, всё было понятно. В отличие от нас, которые окончательно терялись в догадках по поводу слова «черевички» и задавались одним и тем же «чёртовым» вопросом.

Фото: «Вечера на хуторе близ Диканьки». − https://fotoxcom.ru/вечера-на-хуторе-близ-диканьки-герои-ф/
Часть 2. При чём здесь чёрт?
Своими истоками гоголевский сюжет уходит в морфологию волшебной сказки. Вот почему на службе у Автора повести «Вечера на хуторе близ Диканьки» состоит чёрт, принявший предписанную сказкой роль волшебного помощника и посредника в исполнении сказочных желаний.
Широко известно русское выражение «Не так страшен чёрт, как его малюют». Традиционен и его смысл: ‘представление об угрозе бывает страшнее того, что за ней скрывается на самом деле’.
Однако за обыденными и растиражированными словами (стёртой метафорой) скрывается религиозно-философский смысл.
Может быть, чёрт не так уж и страшен – внешне, но…
Далеко не прост в способности одновременно являть мистическую сущность и реальное существо, в котором, по словам С.Д. Мережковского, «сосредоточилось вечное зло»1.
Далеко не безобиден в стремлениях совершать мелкие пакости. Невинные шалости. Вроде бы ничего злого и страшного, но эти чёртовы проказы как крошечные чертенята, повизгивая от восторга, постоянно резвятся вокруг нас. Именно об этом знаменитый перифраз писателя Н. С. Лескова «Не так страшен чёрт, как его малютки».
Проявление зла не в трагедии, а в отсутствии всего трагического − в тупости, в плоскости, в пошлости человеческих мыслей, чувств, желаний. Простор для фантазии безграничен.
Н.В. Гоголь в ореоле сказочной атмосферы исследует природу этой мистической «чёртовой» сущности.
Гоголь-автор задает сказочный сценарий, по которому его герой кузнец Вакула укрощает чёрта и заставляет служить себе.
Однако немногие обращают внимание на тот факт, что, помимо основного ремесла, у Вакулы есть и другое занятие: он − художник.
После общения с нечистой силой удалой хлопец так мастерски расписывает новую церковь, что проходящие мимо ещё долго пугают своих младенцев, указывая на страшные картинки: «Смотри, яка кака намалёвана!».
В художника вселилось Зло («вечное зло»). Его порочное творчество, размалеванные картины («малютки») навевают ужас и страх (вот все и «шарахаются как от чёрта»).
Гоголь-человек языком иронии и юмора насмехается над этим реальным существом:
«Уже с давних пор я только и хлопочу о том, чтобы после моего сочинения насмеялся вволю человек над чертом» ( Из Письма Н.В. Гоголя Шевыреву из Неаполя от 27 апреля 1847 года).
Смех Гоголя — это не просто борьба человека с чёртом.
Это борьба с обыденностью и людской пошлостью − явлением «безусловного, вечного и всемирного зла <…> («под видом вечности»)»2.
Это борьба с посредственностью. Великий гоголевский дар − ярко описать и высмеять пошлость жизни, «очертить пошлость пошлого человека» так, чтобы «вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем»3.
Это борьба с самим собой – «демоническими силами» внутреннего существа, эмоционально травматическими, духовными переживаниями, с которыми боролся и сам Гоголь.
Реальное. Воображаемое. Символическое. Вписанные в лакановскую триаду эти три измерения человеческого существования трудно переводимы на уровень знака.
Реальное как непосредственные жизненные функции и отправления концентрируется в повести вокруг исторического событийного ряда, проявляется во взаимодействии реальных и вымышленных персонажей, в искусстве деталей, обозначенных широкими художественными мазками, чтобы спрятать свой истинный облик за маской смысла:
◊ черевички как женская праздничная обувь … с золотом = ′предмет каприза и желаний, символ достатка′.
Воображаемое как комплекс иллюзорных представлений о нарративной игре реальных и фантастических персонажей, трактовка действий и поступков которых даже при добросовестном прочтении крайне затруднительна4.
Иллюзорность концентрируется вокруг путешествия по небесному своду с чёртом в Петербург; встречи простого кузнеца вместе с запорожскими послами – с государыней Екатериной II; дерзкой просьбы простоты и немедленного благосклонного решения ее милости:
◊ черевички как парадная царицына обувь с ноги… сахар/украшение = ′в ореоле художественной фантазийности′.
Символическое как система различий, система означающих, проявляющаяся на уровне синтаксиса, языка, скрывается в опредмеченных знаках повседневной жизни, влиянии на поведение и восприятие окружающего обывательского мира с их воображаемыми ценностями:
▪ не хочу черевички как у панночки → хочу с царицыной ноги;
▪ исполнишь черевичный каприз → выйду за тебя замуж;
▪ обещание выполнил → слово сдержала ≠ младенец плачет («и дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось к груди своей матери»).
Дальнейшее благополучие Оксаны и Вакулы, если иметь в виду не фабульную развязку, а весь психологический комплекс, весьма условно.
Желание исполнилось, но возмездие как наказание исполнившегося желания в образе плачущего младенца образует трещину в эмоциональном фоне и намечает неоднозначную перспективу дальнейших семейных отношений гоголевских героев.
Только Черт в мистическом ореоле и владеет тайной предметных деталей, пряча за маской и наделяя их тем самым символическим звучанием, которое мы и должны дорисовать, домыслить.
Символ «Черевички» - это не что иное, как:
◊ предметный атрибут тайны, которой владеет такой же образ-символ — чёрт. Вместе они и вобрали в себя то невидимое, противоречивое и вечное зло, которое таится в повседневности;
◊ инструмент проверки ценностных испытаний на жизненном тернистом пути, когда в погоне за обывательскими капризами и исполнением пошлых желаний непременно наступит возмездие.
Черт и его «обувная» тайна и есть
▪ то самое малое, которое лишь вследствие нашей собственной малости кажется великим,
▪ то самое слабое, которое лишь вследствие нашей собственной слабости, кажется сильным.
Условные образ и предмет именованы такими, какие есть:
черт – это черт в своем собственном обличие;
черевички – это обувь в своем праздничном использовании.
Оба оцениваются по шкале призрачного «кажется»:
черт будучи тварью, кажется творцом; будучи косным, кажется крылатым; будучи смешным, кажется смеющимся.
черевички – будучи обувью кажутся украшением; будучи повседневным предметом кажутся фантазийными, будучи необходимой деталью одежды кажутся поводом для женитьбы и создания семьи.
Черт без маски со своей тайной о черевичках, скрывающих лицо «под маской», являют реальному миру подлинное Лицо, страшное не своей необычайностью, а обыкновенностью, пошлостью.
Лицо черта вместе с «маской вместо лица» обуви есть не странное, фантастическое, сказочное, а знакомое, рядовое, реальное «человеческое, слишком человеческое» лицо − лицо толпы, лицо «как у всех», почти наше собственное лицо в те минуты, когда мы не смеем быть сами собой и соглашаемся быть, «как все», лучше всех и даже встать над всеми.

Фото: «Вечера на хуторе близ Диканьки».− https://fotoxcom.ru/вечера-на-хуторе-близ-диканьки-герои-ф/
«Черевички» − слово-фантом, слово-маска, скрывающая иллюзорность, условность, символичность происходящего в реальности.
Так кто же все-таки и над кем посмеялся: чёрт со своей словесной тайной над читателем или читатель над чёртом? Своими проделками черт мстит тем, кто его высмеял. Значит, всё говорит за то, что перед чертовщиной мы бессильны. Так же бессильны, как и однозначно разгадать предметные тайны, которыми он владеет.

Часть 1. Только чёрт и знает
___________________
• Своими наблюдениями поделилась А.Р.
Источники:
1 С. Д. Мережковский «Гоголь и чёрт», 1906 г. Вторая публикация: «Гоголь. Творчество, жизнь и религия», 1909 г. - https://predanie.ru/book/191055-gogol-i-chert/
2 Там же
3 Там же
4 С.В. Овечкин «Откуда у Гоголя взялся черт и что с ним стало». − https://www.domgogolya.ru/science/researches/1484/
© MyarStudio, 2024
Добавить комментарий